Making deals, kissing people, one hell of a business.
Название: New Dawn Fades. Глава первая: "Физика Элементарных Частиц"
Автор: omphalos
Оригинал: omphalos.livejournal.com/29932.html
Переводчик: Fucking_Renegade
Бета: [J]Tam Linn[/J]
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Фандом: Доктор Кто
Пейринг: Мастер/Доктор
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма
Статус: в процессе
__________________________________
«Физика Элементарных Частиц»Доктор обнаруживает, что снова щелкает пальцами. Щелк, щелк, щелк-щелк – неритмично и действительно раздражающе. Он засовывает руки в карманы и надувает губы, пытаясь заставить голову работать над проблемой, которую он поставил перед собой на сегодняшний день, убедив свою чудную старую ТАРДИС, что спокойный дрейф в Воронке вполне сгодится.
Пока что он только снял панель, скрывающую установки дематериализационной цепи, и... Ну, и все на этом. Ему как будто не удается сконцентрироваться по какой-то причине. Он похлопывает себя пальцами в том же ритме. Причмокивает губами. Вздыхает.
Ну ладно, не совсем по «какой-то» причине. Нет, все немного более очевидно. Во многом это та самая причина, по которой он вообще что-либо теперь делает. О да, после посещения Малькассаиро для него все изменилось. С тех пор у него появилась ясная и неизменная причина для всего. И это не потому что весело, или потому что правильно, не благодаря какому-то чуду синхронии, случаю или своенравной ТАРДИС, закинувшей его в соответствующее пересечение пространства и времени.
Громко вздыхая, он смотрит невидящим взглядом на раскрытые цепи и мысленно ищет присутствия, которого не ощущалось уже несколько дней.
- Что же ты задумал, старый враг? - бормочет он.
Он думал, что не хочет ничего больше, кроме мира и спокойствия, когда, в конце концов, сделал мало-мальскую поблажку возросшей раздражительности и психической нестабильности Мастера. Не один только Мастер ощущал клаустрофобию. Неделями стараясь не выпускать его из поля зрения, Доктор успел затосковать по тем простым и беспечным временам, когда ему надо было разобраться, скажем, всего лишь с концом Вселенной.
Так что он сделал все, до чего смог додуматься, чтобы ТАРДИС гарантированно не поддалась на любую из подлых махинаций, дважды проверил, а потом четырежды перепроверил, что контроль над ошейником не может быть снят без его ментальной команды, а затем сказал Мастеру свалить куда-нибудь в ТАРДИС и найти себе занятие, потому что, в самом же деле, Доктор устал быть его любимой когтеточкой.
Меньше чем за день в комнате управления стало слишком пусто. Тоска по злобному гению, вот что это такое. Скучал ли Холмс, когда Мориарти не было рядом? Наверное, да - хотя бы чуть-чуть. Никто из прочих эдвардианских негодяев не мог бросить подобный вызов.
Ну вот, почему он так притоптывает ногой? Это просто смешно. У него нет наркотической ломки.
Благодаря усиленному ТАРДИС восприятию он может ощущать Мастера: он находится там же, где и последние сотню или около того раз, когда Доктор проверял его, и ближе к комнате управления, чем прежде с самого момента изгнания. Поначалу Доктор надеялся, что он решил вернуться, но нет. Конечно, нет. Мастер, очевидно, знает, как сильно Доктор хочет, чтобы он вернулся. Так что, конечно, он не станет этого делать. Доктору придется идти за ним.
Он направляется к лестнице, останавливается, несколько раз поворачивается на носках, дергает себя за волосы и делает большой вздох, раздраженный собственным поведением. Он знает, что, в конце концов, пойдет на поиски, так к чему эти колебания? Вздор, вот что это. Просто глупость.
О, вероятно, он застанет Мастера за организацией какого-нибудь тщательно спланированного саботажа. Это было бы забавно. В конце концов, он не может замышлять что-то совсем гадкое. ТАРДИС не подпустила бы сейчас Мастера к чему-либо жизненно важному. Совершенно точно. Нет. Ну... почти совершенно точно. О, по крайней мере, Доктор узнает, если его меры предосторожности попытаются обойти.
Он на это надеется.
Особенно все эти фильтры восприятия «на самом деле здесь ничего нет, честно, совершенно пусто», которые он установил вокруг верхней комнаты, после Войны Времени там было что-то очень странное. Последнее, что ему нужно - это чтобы Мастер активировал неважно какую аномалию, скрытую там, где когда-то находилась связь с Оком Гармонии.
Какое-нибудь приличное колоритное злодеяние пошло бы Мастеру на пользу. Он так сильно ненавидит ошейник, и на самом деле Доктор тоже ненавидит его. Он знает, что это жестоко, но иногда удавка необходима… правда ведь? Теперь он не уверен, что знает. Иногда ему кажется, что насильно контролировать Мастера - это как сломать бабочке крылья или держать тигров в цирковом вагончике. Потом он вспоминает крики.
На этот раз он добирается до середины первого витка лестницы, прежде чем останавливается и мешкает.
Беда в том, что... он не уверен, в чем именно беда. У него внутри все царапается и вибрирует, как хлебный нож, который отогнули от стола и отпустили. Он помнит это чувство, но это воспоминания из очень, очень далекого прошлого. Вот что Мастер делает с ним? Ну, конечно! Это все он. И это достаточно хороший повод найти своего заклятого врага немедленно!
Он перепрыгивает через перила на этаж ниже и следует за своим ощущением по коридорам, насвистывая бойкий мотивчик, снимает очки и опускает их в карман пиджака.
Найти Мастера не составляет труда, ощущение присутствия уступает обычному слуху, когда Доктор слышит громкую рок-музыку, грохочущую в его многоуровневой гардеробной. Он не уверен, что именно должен спросить: как Мастер сумел убедить ТАРДИС играть это или как ТАРДИС удалось найти, что играть, - как бы там ни было, слова замирают у него на губах, когда он толкает дверь и обнаруживает... хаос.
Одежда повсюду. Каждый проход и лестница завалены ею. Некоторые стеллажи полностью опустошены. На верху лестницы Мастер, совершенно очевидно, танцует. И поет, громко. У него на плечах черный плащ. И он размахивает вокруг тростью в агрессивно-непристойной манере.
Доктор ловит себя на том, что с нежностью вспоминает козлиные бородки, ухмылку и зловещий смех. Немного зловещего смеха внезапно начинает казаться совершенно нормальным. По крайней мере, это лучше, чем размахивать тростью, изображая помесь Игги Попа с Робби Уильямсом в стиле 'Let Me Entertain You'. Впрочем, чему тут удивляться. Мастер не раз плясал под музыку во время их потерянного года на Вэлианте. Обычно когда был чем-то доволен или у него все шло по плану...
О, вот это тревожно.
Доктор прислоняется к стене и тихо просит ТАРДИС прекратить шум. На этот раз она действительно слушается. Возможно, у нее это тоже вызывает головную боль. К тому же, для начала, она совершенно точно не любит Мастера.
- Эй! - доносится сверху протест. Затем: - А, это ты. - Мастер наклоняется через перила и смотрит на Доктора, хмурясь. На нем черные кожаные перчатки.
- Кто же еще? Что именно ты делал с моим гардеробом?
Мастер медленно осматривает комнату и затем хихикает.
- Весенняя уборка? - Он выпрямляется и спускается рысью вниз по лестнице, плащ развевается вокруг него, демонстрируя пурпурную подкладку. – Означает ли твое присутствие здесь, что я снова персона грата? - Он улыбается и указывает на Доктора тростью. - Скучал без меня, да?
Доктор решает, что лучше не признаваться ни в чем. Предпочтительно даже самому себе, хотя уже немного поздно для этого. Он складывает руки на груди, все еще опираясь о стену у двери.
- Интересно, что ты задумал. Решил, что лучше проверить.
- О, - театрально произносит Мастер и, слегка согнувшись, на цыпочках подкрадывается ближе к Доктору. - Думал, что я могу заниматься чем-то немножко... злодейским? - Он закрывает нижнюю часть лица краем плаща.
Доктор посмеивается.
- Ну, и чем же? Кроме того, что ты сделал с моим бедным гардеробом, я имею в виду.
- Подожди и увидишь! – Продолжая усмехаться, Мастер выпрямляется и отпускает полу плаща. - Я правильно помню, ты носил это, Доктор?
- Возможно. Ты в хорошем настроении.
- Хм, правда? - Мастер качает головой из стороны в сторону, словно обдумывая идею. - Скажи, это тебя беспокоит?
Его вообще-то должно это беспокоить, но в действительности Доктор борется с глупой улыбкой.
- Мне нравится видеть тебя более счастливым.
- Слюнтяй, - ухмылка Мастера исчезла. Он встает в непосредственной близости к Доктору, угроза в его позе. - Ты всегда был отвратительно сентиментальным, но теперь ты так растекаешься вокруг меня, что я подумываю взять уроки плавания. Брр! - Он тычет Доктора в грудь наконечником трости. - Ты совсем забыл, кто я? Что я сделал?
- О да, можно подумать, я когда-нибудь забуду. - Доктор не может сдержать нотку горечи в голосе. Он берет Мастера за руку, забирает трость и отбрасывает, не глядя, но его руку удерживает в своей, поглаживая пальцами кожу. Мастер всегда имел пристрастие к перчаткам: в них можно перевернуть весь мир и сохранить чистыми руки.
- То, что ты сделал? – продолжает Доктор. - О да, это важно. Это очень, очень, очень важно. Но это знание ничего не значит для... нас.
- Для нас, - повторяет Мастер безразлично, глядя на свою руку в руке Доктора.
- Да, для нас. Тебя и меня. Нас. Здесь. Сейчас. Последних выживших Повелителей Времени.
- Меня бы здесь даже не было, если бы не одно из этих «очень важно», идиот. И нет никаких «нас». Это? - Мастер в ярости вырывает руку у Доктора. - Это искусственная ситуация, заставляющая противоположно заряженные частицы вращаться в опасной близости друг от друга. Не будет ли весело, когда произойдет взрыв?
- И скоро это случится? – спрашивает Доктор, глядя, как Мастер подходит к стене с консолью. С нее свисают тонкие провода, подключенные к айподу Мастера – кое-что из земной техники для «развлечения», которую Доктор позволил ему взять. Ну, по крайней мере, это отвечало на вопрос, откуда взялась музыка.
Мастер бормочет что-то, похожее на «Боги, я на это надеюсь», и с раздражением тычет в кнопки. Он поворачивается и смотрит на Доктора.
- Что, мне даже музыку теперь нельзя слушать?
- Не знаю, как тебе вообще удалось ее запустить, Мастер, учитывая, что я дал ТАРДИС строгие инструкции не выполнять твои приказания, если они не касаются еды, доступа к не значимым местам или освещения. Но ты можешь снова включить свою музыку, когда я уйду. - Он отталкивается от стены и медленно подходит к Мастеру. – Это помогает? Громкая музыка, я имею в виду. Она помогает заглушить барабаны?
- Немного, - отвечает Мастер с явным недовольством.
- Что еще помогает?
- Уж точно не ты, роющийся в моей голове, если это то, к чему ты снова клонишь. Впрочем, причинять тебе боль помогает, так что спасибо за это. - Милая улыбка, адресованная Доктору, появилась и пропала. - Акты бессмысленного разрушения и жестокости помогают просто отлично. О, как мне не хватает актов бессмысленного разрушения и жестокости. - Мастер делает шутовское несчастное лицо и вздыхает. - Ты считаешь себя гуманным человеком, я спрашиваю тебя: это справедливо - удерживать меня от деятельности, которая является жизненно важной частью моего поведения «в дикой природе»? - Он пальцами изображает в воздухе кавычки и вопросительно склоняет голову на бок.
- Я мог бы скачать тебе копию «Manhunt-2», если ты этого хочешь, - сухо произносит Доктор. – Думаю, ты обычно играешь в «режиме бога».
Мастер сокращает расстояние между ними, вставая вплотную и доводя чувство вибрирующего хлебного ножа до невыносимости. Доктора передергивает, но он по непонятной причине не отступает. Хм, снова эта «непонятная» причина.
- Мне так скучно, Доктор, - говорит Мастер, встречаясь с ним глазами, напряжение в его голосе. – Мне очень скучно.
- Мне жаль.
- Боже, я ненавижу, когда ты делаешь глаза как у Бэмби. Меня тошнит от этого. - Мастер высовывает язык, изображая отвращение. - Какой мне толк от твоих сожалений? Сделай с этим что-нибудь. Ты чертовски постарался, чтобы я не смог развлечься, когда нацепил на меня рабский ошейник, так что теперь твоя работа — найти развлечение, подходящее для моей гениальности. Давай же! - Он прижимается к Доктору, вынуждая его шагнуть назад. - Сделай это сейчас!
- Сделать что? – спрашивает Доктор. Он облизывает губы и думает, почему во рту так пересохло. - Что такого развлекательного я, по-твоему, могу сделать?
- Ну, кое-что приходит на ум достаточно легко, - несколько язвительно отвечает Мастер. Он хватает Доктора за задницу двумя руками и крепко прижимает его к своему телу, пальцы сильно сжимают ягодицы Доктора.
Внезапно Доктор вспоминает, откуда и когда именно он знает чувство хлебного ножа. Он был прав, это было очень давно, когда в системе Кастерборус еще была планета под названием Галлифрей, еще до своей первой регенерации.
Он смеется, и если смех заканчивается немного скрипуче, то только потому, что он прижат так сильно, что трудно дышать. Руки Мастера бродят по его телу, сжимая и оставляя синяки. Доктор заставляет себя оставаться настолько неподвижным, насколько это возможно, и спрашивает:
- Так значит... ты хочешь заняться сексом?
- Что мне остается? – спрашивает Мастер, прекращая свои домогательства, чтобы послать Доктору ухмылку. - Думаю, я достаточно тонко намекнул.
- Ты действительно хочешь?
Мастер как будто изучает Доктора.
- Удивлен? Разве ты этого не ожидал? Что ж, это правда, ты далеко не идеальный вариант, но тюрьма, знаешь ли. - Он окидывает Доктора пренебрежительным взглядом. – Полагаю, придется снизить стандарты.
Доктор игнорирует это, как полную чушь, которая, он знает, таковой и является, и обнимает Мастера, остро ощущая тело под плащом и одеждой, мышцы, и кости, и два бьющихся сердца. – Ты, правда, правда, хочешь?
- Я хочу трахнуться, Доктор, а не заниматься великой любовью под лунным небом или что ты там себе только что навоображал. - Мастер подчеркивает свои слова несколькими быстрыми движениями бедер. - Бессмысленный, развлекательный секс, твои людишки знают в этом толк. Благослови их, боже.
- Я не ожидаю голубков и обжиманий, Мастер, - говорит Доктор с легкой улыбкой, пытаясь контролировать свою реакцию на прикосновение. - Просто я все еще не уверен, что верю...
Мастер вздыхает с преувеличенным раздражением и отпускает Доктора, отступая назад.
- Знаешь, кто-то мог бы подумать, что ты меня не хочешь. Я… огорчен. После всех тех слез и тоскливых взглядов. Что бы подумала любая девушка?
Доктор делает к нему шаг и кладет руку на застежку плаща, расстегивая ее и давая плащу упасть на пол.
- Ты знаешь, что я хочу тебя, - он говорит серьезно. - В любом смысле, каком я только могу. Остались только мы. Просто не ожидал, что ты тоже этого хочешь. Ха! - Он улыбается и поднимает палец. - Все еще жду камня за пазухой. Итак, когда мне начать уворачиваться?
- Камня? – улыбается Мастер. - Ох, какой ты недоверчивый.
- С тобой всегда приходится предполагать, что у тебя, Мастер, за пазухой целая груда камней. Я прямо вижу, как они свистят вокруг меня, как стая безумных летучих мышей или что-то типа того. Безумных летучих мышей, пытающихся попасть мне по голове. Не отрицай! Я хвалю твою злодейскую гениальность. Скажи «спасибо, Доктор!» - Он улыбается, показывая кончик языка, и тычет Мастера в живот.
Глядя на указующий палец, Мастер аккуратно берет его большим и указательным пальцами и убирает от себя.
- Комплименты, Доктор? Что ты от меня хочешь? Ах, да, верно, я помню, секс. Чуть не забыл со всеми этими мышиными бомбардировками.
Он закатывает глаза, почти как Доктор, и снова встает вплотную к нему.
- На самом деле не думаю, что смогу найти лучший способ облегчить предстоящую ужасающе скучную вечность с тобой.
- О, да. Да, да, да. Трудно игнорировать руку, схватившую меня за зад слишком низко для комфорта. Но... - Доктор останавливается, затаив дыхание, ожидая его реакции.
Мастер смотрит на него несколько секунд, а затем раздраженно взмахивает рукой.
- Ну, продолжай уже. Я могу и укусить. «Но» что?
- В том-то и дело, Мастер. Не думаю, что ты действительно способен укусить. Ты всегда много лаешь, но до зубов дело не доходит.
Доктор демонстрирует собственные зубы и пару раз щелкает для примера.
Мастер трет переносицу.
- Мы не можем сейчас просто перейти к кульминации?
- О, с тобой не весело. - Доктор получает в ответ только взгляд и ничего больше.
Он вздыхает и признается себе, что, зная, к чему ведет этот разговор, он почти наверняка не должен использовать его в качестве формы игривого флирта. Он делает глубокий вдох и сохраняет спокойное выражение лица, обхватывая ладонью лицо Мастера, мягко заставляя его встретиться с ним взглядом.
- Все время, что я был в твоей власти, - произносит он. - Год, Мастер, целый земной год. И ни разу?
Мастер морщится скептически и, вероятно, неосознанно отступает на шаг.
- Ты что, серьезно пытаешься сказать, что жалеешь, что я не... изнасиловал тебя?
Доктор качает головой.
- Не было бы изнасилования, и ты это знаешь. Ты знал это. Вот почему никогда не пробовал. Вот почему вместо этого ты держал меня состаренным и слабым. Вот почему ты предпочел насиловать невинных людей, подчиненных тебе, моих друзей в моем присутствии. Потому что так ты мог причинить мне боль, не рискуя приблизиться ко мне или дать мне прикоснуться к тебе. Ты ведь даже не позволял мне говорить с тобой, Мастер! - Он внимательно наблюдает за реакцией Мастера на его слова.
Мастер фыркает, но Доктор не пропускает выражение беспокойства, быстро сменившееся презрением.
- О, Доктор, Доктор, Доктор. Я слышал слова «Я прощаю тебя» так часто, что они уже давно потеряли значение.
- Нет, - Доктор уверенно качает головой. - Нет, они не потеряли значения. Ты хотел бы, чтобы я так думал, не так ли?
Мастер отворачивается, направляясь к одной из стоек с одеждой. Он вытаскивает вешалку с красной охотничьей курткой и быстро отбрасывает ее, изображая преувеличенное отвращение на лице. Доктор подавляет улыбку и следует за Мастером. Он наблюдает и ждет новой подачи, которая, он знает, последует, после того как мяч был отбит.
- Итак, - наконец начинает Мастер, продолжая свой проект по перемещению всего гардероба Доктора с полок и вешалок на пол. – Значит, ты помнишь все те прекрасные развлечения, что я устраивал тебе на Вэлианте?
Доктор вздыхает и не собирается отвечать. Мучения, которым подвергал его Мастер во время Года, Которого Не Было, по-настоящему не причиняли боль, во всяком случае ничего, заслуживающего внимания. Но то, что Мастер делал со своими жертвами-людьми — это было другое дело. Каждый крик, каждый всхлип был как несущая волна, постоянно повторяющая «Это твоя вина. Это твоя вина, Доктор». Слова, которые, возможно, стали немного похожими на барабаны Мастера. Были ночи...
О, ночи были, это правда, но вот о них действительно лучше не думать. В конце концов, ничего этого не было — по крайней мере, с точки зрения этой Вселенной.
- Но ты все еще хочешь, чтобы я торчал здесь с тобой? - спрашивает Мастер, скидывая старую потрепанную шубу на пол и перешагивая через нее, снова ближе к Доктору. Его губы искажает хитрая улыбка, когда он расстегивает пуговицы на пиджаке Доктора. - Несмотря ни на что, ты все-таки хочешь меня?
- Теперь остались только мы.
- Ты все время это повторяешь, как будто это имеет значение.
Уязвленный, Доктор не может не возмутиться:
- Это имеет значение!
Мастер посмеивается, низкий звук вытягивает из памяти Доктора образы предыдущих регенераций.
- Потому что мы одной крови? О, как фанатично с твоей стороны, Доктор. - Он гладит Доктора рукой по рубашке. Прикосновение... Прикосновение значит больше, чем Доктор хочет признать. Он старается не реагировать, когда Мастер продолжает говорить. - Если дело только в этом, ты мог бы создать других! Твои гены и мои, смешать, подкорректировать, перекрутить слегка, немного магии Лазаруса и, возможно, даже чуть-чуть человеческой ДНК для фрагментов, общих с Повелителями. Легко. Мы могли бы выращивать их на полях лумов - целые акры новых Повелителей Времени. Ты никогда больше не будешь один. Подумай об этом, Доктор.
Доктор молчит. Он уже думал об этом несколько месяцев назад на Вэлианте и старался не думать об этом снова. Если они попытаются это сделать, как-то, каким-то образом, Мастер все испортит. Подчинит новых Повелителей Времени своей воле, скорее всего. И, в конце концов, из сочетания их генов вряд ли выйдет стабильное новое поколение.
Он обнимает Мастера и прижимается щекой к его коротким волосам, вдыхая запах земного шампуня.
- Мы могли бы вернуться назад во времени, основать новый Галлифрей, - продолжает Мастер напряженным голосом. - О, разве ты не видишь, Доктор? Я уверен, что вдвоем мы могли бы создать Око Гармонии. Мы были лучшими умами нашего поколения, в конце концов. Ты мог бы стать новым Омегой, а я, конечно, был бы Рассилоном.
- И кто теперь наивный мечтатель? – спрашивает Доктор, по-прежнему стараясь не воображать себе то, что предлагает Мастер, что становится все проще, поскольку его мысли уже слишком, о, слишком заняты руками Мастера в перчатках, которые, кажется, нашли свой путь под рубашку Доктора.
- По крайней мере, нам не будет скучно. Почему бы не попробовать? Ты столько болтаешь о нашем потерянном мире. Что тебе мешает исправить все свои ошибки, Дадли Справедливый*?
- Далеки... – начинает Доктор, непроизвольно закрывая глаза, когда руки Мастера гладят и сжимают его.
- Что, думаешь, что только потому, что мы вернемся в прошлое и создадим новую расу Повелителей Времени, они создадут новый Скаро тоже? - Мастер задумчиво надувает губы. - Ты, кажется, до смешного помешался на своем геноциде, но подумай только! Если рядом не будет Повелителей Времени, чтобы остановить их, когда они решат сделать это... Ну, тогда боже храни Вселенную, а, Доктор? Ба-бах! Время уничтожать.
Что-то... что-то есть в том, что говорит Мастер, и Доктор знает, что не может позволить себе игнорировать это, что он должен продумать это, выудить правду из манипуляций Мастера. Но...
– Обязательно обсуждать это прямо сейчас?
Мастер посмеивается, пробегая пальцами по соскам Доктора, сжимая и пощипывая их.
– Не терпится? Весь возбужден и разгорячен от одной мысли, что можешь заняться этим с другим Повелителем Времени? Это почти очаровательно. - Он складывает губы трубочкой. – Даже мило. Думаешь, кто-нибудь из твоих людишек догадывался, почему ты не играешь в их сексуальные игры?
- Кто тебе это сказал? – бездумно отвечает Доктор. Он наклоняется, чтобы поцеловать пухлый рот, но Мастер откидывает голову назад ровно настолько, чтобы избежать поцелуя.
- Значит, ты трахал их? Ну что ж, ладно, ладно. - Мастер прекращает свои приставания и хватает Доктора за руку, утягивая его за собой вниз, на разбросанную одежду, и садится, скрестив ноги. Он упирается локтями в колени и подбородком на руки и адресует Доктору сверхзаинтересованный взгляд. - Я хочу знать все подробности. Все грязные, потные, липкие, мерзкие межвидовые подробности. Давай, извращенец, расскажи мне все.
Доктор смотрит на него, не в состоянии побороть возникающее на лице выражение испуга.
- Нет! Категорически, черт возьми, нет!
Мастер делает круглые глаза.
- Я думал, ты хочешь секса со мной? Ты же не сможешь ничего скрыть от меня через связь.
- Это совсем не то, что сидеть здесь и вслух делиться непристойными секретами ради твоего удовольствия. - Доктор вздыхает. – Как бы то ни было, мне не так много есть о чем рассказывать. Некоторые из моих регенераций были более... гибкими, чем другие, но, в конце концов, в этом действительно нет смысла, верно? Они не могут даже... Совсем не то. - Он сидит, уставившись в одну точку за ухом Мастера, и надеется, что освещение достаточно тусклое, чтобы скрыть его вспыхнувшие щеки, и что барьеры, выстроенные им вокруг некоторых не столь еще старых воспоминаний, не рухнут.
- Потому что твоим жалким человечкам не хватает церебральных цепей, которые позволили бы им по-настоящему слиться с тобой? О, Доктор, это однозначно преимущество людей, а не ограниченность.
- Ага! - Доктор указывает на Мастера. - Вот. Вот оно. Вот почему лаешь, но не кусаешь!
Поколебавшись, Мастер задумчиво кивает.
- Ты думаешь, я попытаюсь избежать секса, потому что не хочу тебя в своей голове. Да уж, в случае Повелителей Времени от секса больше проблем, чем удовольствия. Вся эта многозначительная неестественная чушь, характерная для нашей расы. - Его голос и поза источают отвращение. - Машины сделали физический контакт ненужным для размножения, поэтому вместо того чтобы сказать «Ура! Теперь мы можем действительно повеселиться!», они даже секс превратили в церемонию в шести актах помпезных ритуалов. Надеюсь, ты не ждешь, что я буду следовать обычаям.
- Я тоже никогда не был их приверженцем, - признается Доктор.
- Я помню, - говорит Мастер с хитрой улыбкой, отчего Доктору еще сильнее хочется его поцеловать.
- Что еще ты помнишь? – спрашивает он, улыбаясь.
Мастер фыркает.
- И никаких романтических воспоминаний от меня ты тоже не дождешься. В самом деле, Доктор, ты безнадежен. Я просто хочу раздеться и заняться тяжким трудом, чтобы развеять скуку. Если ты не можешь сделать мне такое одолжение, заставь свою хваленую машину доставить нас туда, где с этим справится кто-то или что-то еще.
Доктор смотрит, как Мастер нервически дергает серебряный обруч, кажется, не замечая, что делает. В этой штуке нет ничего физически неудобного, как бы Мастеру не нравилось утверждать обратное, ошейник тонкий, гладкий и свободный. Очень хорошо сделанная вещица, конечно, Мастер должен гордиться своей работой. Тем не менее, Доктору часто мерещится, что он натирает кожу.
Иногда его беспокоит, не удерживает ли ошейник Мастера в своей собственной голове с его мучительными барабанами и не позволяет ему снять напряжение. Конечно, некоторые безумные вспышки гнева наводят на мысль. Иногда Доктор жалеет о том, что не оставил эту штуку там, где нашел ее в ТАРДИС Мастера. Впрочем, если бы оставил, Мастер был бы давно уже не здесь, а совершал бы где-нибудь многочисленные зверства, в порядке пикировки, несомненно, и обвиняя в них Доктора.
Стараясь говорить мягко, Доктор спрашивает:
- Это поможет заглушить барабаны?
Мастер усмехается.
- Секс? Полагаю, это зависит от того, насколько хорошо ты справишься.
- Я? - Он посылает Мастеру недоверчивый взгляд. – О, перестань, это не совсем справедливо. Я вообще-то не эксперт.
Мастер фыркает.
- Доктор всего, черт подери.
- Ну, если ты настаиваешь.
Это вызывает у Мастера взрыв смеха, после чего он твердо качает головой.
- Ни за что.
Доктор кивает. Он не ожидал, что Мастер изменился, независимо от того, насколько другой иногда кажется эта регенерация.
- И все-таки мне, наверное, не стоит этого делать. Это не совсем этично - заниматься сексом с, э… политзаключенным.
- Вот, значит, кто я? Пустые слова, как обычно, Доктор. И в любом случае - кто теперь пытается увильнуть от дела? - Мастер порывается подняться, и Доктор, не задумываясь, хватает его за руку, чтобы остановить.
- Не пытаюсь. Правда. Я хочу этого. Просто так легко придумать причины, почему секс с тобой очень плохая идея. Но я хочу. Я очень, очень хочу. - Он старается, чтобы в его словах хоть немного отразилось, насколько отчаянно ему необходим Мастер. Не обязательно секс, но человек, Повелитель Времени, его противоположность и единственный, кто ему равен. Его последний оставшийся шанс.
И это прекрасная возможность для Мастера воскликнуть «чушь!» и сбежать, оставив Доктора разочарованным и несчастным, но вместо этого Мастер просто опускается на пол и спрашивает:
- Боишься, что я половым путем заражу тебя вирусом зла?
- Не заразишь, - произносит Доктор тихо, придвигаясь ближе к Мастеру. Часть его думает, что он творит, но остальной все равно. Нет, не так. Остальная часть кричит внутри: «Хватай его немедленно, прежде чем он снова попытается уйти!» У Доктора внутри зияющая пропасть со времен Войны, и он просто не может больше справляться с ней в одиночку.
Он садится так близко, как только может, обхватывает Мастера сзади за шею и яростно целует его.
Несколько мгновений Мастер борется с ним, пытаясь отстраниться, а затем Доктор чувствует сильную руку на собственной шее и язык, жестко проникающий ему в рот. О да. Хорошо. Нет. Нет-нет-нет, это плохо, не так ли? Мастер на вкус как клубничное варенье. Ладно, это просто нелепо и, вероятно, не имеет значения. Перед ним извивается настоящий живой Повелитель Времени, пытающийся уложить его на спину, и единственная причина, по которой Доктор сопротивляется, что так он может ощущать силу Мастера гораздо дольше.
И хлебный нож уже не хлебный нож вовсе, это гироскоп или целая солнечная система: кружит, увлекает, подталкивает в восхитительно несовершенном равновесии, и он знает, чего хочет сейчас. О да, отлично знает.
Доктор протягивает руку к лицу Мастера, прижимая пальцы к его виску, но попытка связи обрывается, словно перед ним захлопывается тяжелая свинцовая дверь. Мастер обрывает поцелуй и рычит:
- Еще рано. Я решаю, когда, не ты.
И Доктор не спорит с ним, опуская руку. Справедливо позволить Мастеру контролировать хотя бы это, раз Доктор отобрал у него все остальное.
Он позволяет себе расслабиться на потрепанной шубе и стонет в рот Мастера, тогда как его собственный заполнен сильным извивающимся языком, такое же сильное извивающиеся тело придавливает его сверху. Через некоторое время Доктор уже подумывает, придется ли подключать вторую дыхательную систему, но Мастер отстраняется первым.
Он держит лицо Доктора в своих руках, затянутых в перчатки, и смотрит на него сверху вниз, задыхаясь, произносит:
- Ты целуешься, как человек.
- Ты тоже.
- Знаю. Хорошо, правда?
- Очень. Еще.
И они продолжают. Доктор пытается расстегнуть рубашку Мастера, но, когда Мастер просто разрывает на нем его собственную - пуговицы разлетаются во все стороны - Доктор сдается и делает то же самое. Вскоре они оба обнажены по пояс. Впрочем, на Докторе каким-то образом остается галстук, но и только. Кожа к коже, невероятно. Он чувствует, как между ними нарастает напряжение, как статическое электричество перед бурей.
Мастер обрушивается на него, вжимается между ног Доктора, и Доктор отчаянно выгибается вверх. Движения такие животные, такие, такие... человеческие. И этого мало. Всегда было мало. Ему нужно то, что только Мастер может ему дать. Он предает сейчас многих людей, которые ему дороги, и это больше, чем он заслужил, но он сможет принять все... если ему предложат.
Он прерывает поцелуй, чтобы попросить:
- Пожалуйста. Пожалуйста, Мастер.
Мастер улыбается, приподнимаясь на руках над Доктором. Он сейчас полностью в образе злого диктатора, и в эту минуту Доктор не уверен, что когда-нибудь прежде чувствовал себя настолько уязвимым. Все, что Мастер сделал с ним за прошедшие годы, все преступления Мастера, которым он вынужден был стать свидетелем, и все же только сейчас он по-настоящему боится сломаться? Он начинает понимать, насколько большие проблемы ему светят.
И Мастер тоже это знает, это в его глазах. Доктор вздрагивает.
- Пожалуйста, - шепчет он. «Пожалуйста, не надо».
- Еще рано, - снова бормочет Мастер, и Доктор не может сказать, на какую просьбу он отвечает.
Вдруг возмущенный собственной покорностью, Доктор вскидывается, перекатывается, оказавшись сверху, раздвигая ноги Мастера своими, но это вызывает у Мастера только смех.
- Перестань, - хмурится Доктор.
- Нет. – Ухмылка Мастера самодовольная и сочится уверенностью. - Ты не можешь контролировать это. Не можешь контролировать меня. Ты оседлал дикую лошадку, Доктор. О да, и это порочный ублюдок, который ненавидит тебя за одну только мысль, что ты можешь приручить ее. Это лишь вопрос времени, когда ты упадешь на камни и превратишься в паштет de Seigneur du Temps !
Доктор стискивает зубы, его ноздри трепещут. Он в ярости и напуган, и совершенно не понимает, какая эмоция откуда. Он обхватывает голову Мастера ладонями и выплевывает «Заткнись», а затем целует, стараясь ранить нежную плоть. Он чувствует вкус крови почти сразу, но, может быть, это и его собственная.
Внезапно он снова оказывается перевернутым на спину и получает тяжелый удар между сердец. Мастер борется с ним, говорит: «Я предупреждал», и начинает стягивать с Доктора брюки. Доктор позволяет ему, но как только он оказывается обнаженным, хватает Мастера и опрокидывает его на пол.
На этот раз удар приходится в челюсть, достаточно болезненный, и прежде чем он успевает придти в себя, он уже лежит на животе, стараясь не подавиться старым мехом, тяжесть Мастера давит на него.
- Знаешь, - говорит Доктор с напряжением в голосе. - Я понимаю, что это было давно, но это не то, каким, как я помню, должен быть секс.
- Не беспокойся, - говорит Мастер зло и очень близко к уху Доктора. - Таким секс будет. Только таким ты его получишь, и ты его получишь — если только не воспользуешься ошейником. У тебя здесь только один выбор, Доктор: воспользоваться им или нет. – Затянутые в кожу пальцы зарываются в его волосы и тянут. - Так что же ответит наш бравый участник? Вынужден поторопить тебя...
- Сделай это. - Что еще он может сказать?
- Это твой окончательный ответ?
- Не вытягивай его из меня, Мастер.
Хмыканье раздается у самого уха:
- Я скорее собирался втолкнуть.
- Всухую? О, прекрасно, это будет весело.
- Ты это заслужил. – Над ним происходит движение, вес смещается. - К счастью для тебя, я случайно обнаружил одну интересную вещицу под названием «Смазка 'Плод Страсти'» в одной из ванных комнат. Не могу представить, для чего она тебе понадобилась.
- Это Джека. – На удивление осторожные руки раздвигают его бедра.
- О, конечно. Чье же еще. Довольно много использовано, я смотрю.
- Не имею к этому никакого отношения, - Доктор сдерживает стон, когда холодный, скользкий, обтянутый кожей палец вталкивается между ягодицами. - Значит, ты просто случайно подобрал ее, Мастер, решив, что она может пригодиться? Ох. О, ааа… Это, о...
- Никаких «может», Доктор. - Мастер двигает пальцем туда и обратно. - Ты всегда так услужливо бросался очертя голову в мои ловушки. Я должен поблагодарить тебя за это. В самом деле.
- Ловушка? - спрашивает Доктор слабо, он не уверен, что действительно хочет знать.
- Сказал же, подожди и увидишь. Будет весело. - Голос Мастера понижается почти до рыка, когда он добавляет: - Обещаю.
Палец исчезает, и после звука расстегивающейся молнии тяжесть возвращается на спину. Это происходит на самом деле? Мастер заманил его в какую-то иллюзию? О, в задницу все это. Буквально. Мастер входит в него. Давление проникает внутрь, обжигает, и где-то глубоко внутри него начинает разгораться странная радость - он не испытывал такого девять регенераций, но прошлое эхом отзывается вокруг него, как зеркальная мозаика.
Нет, это не похоже на какую-либо известную Доктору иллюзию, а он видел их великое множество. Конечно, качественная иллюзия предполагает жаждущего пленника, а Доктор чертовски жаждет. Так давно. Так давно было пусто внутри. И да, он знает, Мастер только что признался в том, что это ловушка. Он просто не уверен, что его это волнует.
- Мастер? – начинает он, пытаясь показать свое желание.
- Тебе хорошо?
- Да. Да, не останавливайся.
- И не мечтай.
- Нужно больше.
- Еще рано. Наберись терпения.
- Ха! - Терпения? Доктор приподнимается Мастеру навстречу. - Мастер, мне нужно…
- Я сказал, не сейчас! - Мастер подчеркивает свои слова жесткими болезненными толчками, и Доктор тут же затыкается, снова пытаясь понять, что, во имя Галлифрея потерянного, он делает.
Возможно, Мастер вовсе не намерен инициировать связь. Это и есть ловушка: заморочить Доктору голову и втянуть его в обычный человеческий секс. Он не понимает, что Доктор согласился бы в любом случае. Согласился бы почти на все, что сделало бы их ближе. И это неправильно, да? Очень, очень неправильно.
Доктору трудно думать. Он пытается понять, почему ему вообще нужно думать в этот момент, но не может сосредоточиться даже на этом. Как будто Мастер снова направляет на него лазерную отвертку, но на этот раз не состаривает, а наоборот, снимает с него прожитые века, возвращая в прошлое, туда, где у них все только начиналось.
Мастер над ним почти беззвучен. Его руки в перчатках упираются в плечи Доктора, придавливая его вниз, его толчки ритмичны и размеренны. Тоже вспоминает? Когда Доктор стонет от нарастающей боли, вспоминает ли Мастер мальчика, стонущего в его руках в багряной траве? О, Доктору нужна связь, необходима до крайности.
Это было так давно, очень, очень давно. Он хочет этого прямо сейчас, вечное «сейчас» горизонта событий, без начала, без конца, единственный вечно длящийся момент. Мастер внутри него, он внутри Мастера, бьющийся в конвульсиях Ороборос в янтаре. И, ну и что с того, если это сладкая ловушка или просто потребность истосковавшегося тела? Он по-прежнему хочет, жаждет этого. Он будет умолять, он сделает все, что от него потребуется.
Он снова мысленно тянется к Мастеру, вглядываясь в его наглухо закрытые мысли, и пальцы, скользнув по плечам, забираются под узел его галстука, затягивают вплотную к горлу.
- Прекращай это или я уйду и оставлю тебя здесь прямо сейчас. Ты знаешь, я сделаю это.
Доктор останавливается. Роняет голову, когда галстук снова ослабевает.
- Теперь, - говорит Мастер победным тоном. - Мы... как следует... поболтаем.
- Чт... Что?
- Болтовня, беседа, tête a tête . Неплохо для начала, должен сказать.
Как Мастер может говорить так спокойно, врываясь в него? Только неестественно отрывистые реплики выдают, что он делает.
- О чем? - спрашивает Доктор неровно, прежде чем зарыться лицом в мех.
- О тебе и о том... что, по-твоему, ты здесь делаешь... - Мастер перестает двигаться, и Доктор разочарованно стонет. - Нет, серьезно, Доктор, что, по-твоему, ты делаешь? Я имею в виду, давай разберемся. Ты лежишь на полу своей старой доброй ТАРДИС, совершенно голый с членом твоего бессмертного врага внутри... и тебе это нравится?
- Это обязательно анализировать? – спрашивает Доктор, в его голосе звучат высокие панические нотки.
- Как думаешь, что сказали бы твои драгоценные люди, если бы увидели тебя?
- Джек бы, вероятно, одобрил.
- Да уж, - посмеивается Мастер. - А как же девочки? Все твои хорошенькие девочки, отмечающие твой след в истории, как цепочка маргариток. Что бы они подумали? Как насчет всего остального твоего любимого человечества? «Доктор, о, Доктор», - молились они, заряжая тебя, как тощий генератор Ван де Граафа, своей верой в тебя. Что бы они сказали, если бы увидели своего спасителя вот так?
- Они не помнят меня. - Доктор закрывает глаза, когда Мастер снова начинает двигаться, быстро и очень жестко, и снова внезапно останавливается.
- О, не обманывай себя, - на этот раз близко к уху Доктора. - Они все прекрасно помнят.
- Нет. Ты ошибаешься. Человечество полностью лишено нашей способности чувствовать время. Они ничего не помнят о парадоксе. Для них это никогда не происходило. Ничего не было.
- О, возможно, не в их столь ограниченном сознании, но воспоминания сохраняются в темных углах ночных кошмаров, преследующие тени de-ja-vu. - Мастер с наслаждением произносит каждый слог французского слова. - Может быть, они увидят серебристый футбольный мяч и не смогут понять, почему кричат, благослови их боже. Может быть, они будут постоянно чувствовать, что забыли что-то важное, что им совершенно необходимо сделать. О, и японцы, нельзя забывать о них. Как нация они впадут в глубокую депрессию, потому что какая-то их жизненно важная часть знает, что они все на самом деле мертвы.
- Перестань. Это не правда.
Мастер улыбается.
- Ты всегда считал, что я недооцениваю их. О да, Доктор. Это правда. Воспоминания там, чуть глубже сознательной памяти. Они никогда не смогут добраться до них, но они никогда не смогут по-настоящему забыть. Просто вся жизнь будет казаться им чуть менее реальной. И вот, пожалуйста, их новоявленного Христа трахает в задницу сам Дьявол. Забавно, правда?
- Перестань. Это не игра. Или, если так, то я в нее больше не играю. Свали с меня. - Он пытается сбросить с себя Мастера, но затем его виска касается палец. Нет, два пальца. Два пальца без перчаток, и ох...
Объединение грубо в своей внезапности. Голову Доктора вдруг переполняет присутствие Мастера. Нет времени подготовиться, защитить то, что он не хочет показывать, Мастер просто там. Это самое восхитительное, что чувствовал Доктор в любой из регенераций. Он не один. Он действительно не один.
- Рассилонов жезл, как все плохо, - слышит он слова Мастера, то ли вслух, то ли в своей голове. - Мой бедный Доктор. Что делать герою Вселенной, когда единственный, кого он может любить - это, ну… я? Не то чтобы я не понимаю привлекательности, но какова ирония, Доктор. О, ты должен оценить иронию.
Доктор толкается обратно по связи, чтобы убедиться — соединение не будет односторонним. Он удивлен, когда не встречает вообще никакого сопротивления. Разум Мастера широко распахнут.
Поначалу Доктору кажется, что он снова входит в гардеробную, его встречает грохочущий ритм, но это, конечно, не рок-музыка. Это барабанная дробь. И вот так все время? Его бедный Мастер.
Он слышит, как Мастер хмыкает над ним, чувствует, как он снова начинает двигаться внутри, но ощущения остаются где-то далеко. Все, что заботит Доктора - это ментальная связь, и именно Доктор двигается там, соединяя их мысли, разделяя большую часть себя. Он смешивает их, почти теряя себя в блаженстве. О, да, ему это так необходимо...
Он слышит, как кто-то задыхается. Скорее всего, он, но Доктор точно не знает. Он вливается в Мастера, как сливки в кофе, как спиральные рукава большой галактики. Не один. Он больше не один, черт возьми, и это... потрясающе.
- Ни один из нас, - мрачно бормочет Мастер, Доктор почти уверен, что вслух. Мысли Мастера мрачные, как и его слова, но это мрак космоса, усеянный сверкающей крошкой звезд. Они пульсируют, как рождественские огни, в одном ритме, который пронизывает всего Мастера, а теперь наполняет и Доктора. Он наполнен до краев, каждая трещинка отыскана и заполнена Мастером, его внутренней сутью.
В самом центре сознания Мастера столько воспоминаний о Докторе. Странно, но Доктор не ожидал этого. Они так часто сталкивались на протяжении веков. И, похоже, каждое воспоминание отмечено странной сексуальностью, их юношеская страсть, превратившаяся в отстраненный поединок воль, борьбу добра и зла, но по-прежнему приводящая Мастера в возбуждение. Да и не только Мастера. Доктор, например, вспоминает мощный эротизм, исходивший от клыкастого Мастера, повалившего его на камни и обглоданные кости.
Мастер смеется, долго и громко, и звук разносится эхом в ушах и голове Доктора.
- О, Доктор, мой милый Доктор, как мы определяем друг друга.
Доктор чувствует, как складывается и нарастает физическое удовольствие Мастера, и он инстинктивно соединяет его со своим собственным, как он привык это делать всегда, создавая обратную связь. Они чувствуют растущее наслаждение, в каждом эхом откликается наслаждение другого, как отражение, отражающее отражение, отражающее отражение, бесконечно и всепоглощающе. Мастер чувствует жар врывающегося члена в себе, а Доктор чувствует, как проникает в извивающееся тело. Вздохи и всхлипы - теперь они исходят от них обоих.
И барабаны, бесконечные барабаны, становятся все громче и громче, быстрее и быстрее, но всегда в одном и том же ритме, и это биение их сердец, пульса в их жилах. Это ритм Вселенной, самого времени, и призыв: Давай! Сделай это! Борись, трахайся, охоться, пируй, кричи, люби, смейся, и, прежде всего, живи! Почему Мастер слышит в нем только призыв к войне?
Доктор пытается показать ему, сплетает их еще теснее, чтобы Мастер увидел, но Мастер отстраняется, рычит, направляя их связанное внимание куда-то еще. Видимо, куда угодно еще. Сжалившись, Доктор распахивает образы их общей молодости, позволяет им снова испытать то, кем они оба когда-то были.
И в этих почти невинных воспоминаниях они могут перестать бороться друг с другом, хотя бы на мгновение, и позволить связи укачивать их, когда удовольствие становится почти болезненным.
Мастер двигается над ним - отчаянно, потеряв весь ритм и контроль, задыхаясь, как животное, пальцы левой руки, все еще в перчатке, затягивают галстук на шее Доктора. Но внутри их объединенного сознания именно Доктор ведет их, сплетая вместе струны их мыслей и чувств, все туже и туже, все сильнее и интенсивнее, пока все границы между ними не исчезают, и они превращаются в один пылающий, сокращающийся пульсар в мягком черном пространстве космоса.
- Доктор... - шепот заполняет тишину после взрыва.
Прежде чем потерять сознание, Доктор успевает понять, что барабанная дробь, звучащая намного спокойнее теперь - гораздо больше, чем просто шум, и даже больше, чем зов Вселенной. Каждый импульс становится ступенькой, ведущей в глубины сознания Мастера, так далеко, что он не уверен, что даже Мастер знает об их существовании. Доктор начинает идти туда, но темнота набрасывается на него внезапно, словно грабитель, и он проваливается за горизонт событий во что-то иное.
* * *
Доктор приходит в себя, кашляя и отплевываясь.
Его рот словно забит шерстью... может быть, потому что так и есть. О, черт! Это не хорошо, не так ли? У него возникает чувство, что на него обрушился целый град камней. Садясь, он оглядывается вокруг, морщась от боли в заднице. Никаких признаков Мастера. Потянувшись мысленно, он ощущает другого Повелителя Времени где-то наверху в ТАРДИС. Что ж, они оба все еще живы. Это уже что-то.
Вздыхая, морщась снова - на этот раз от боли в горле - он поворачивается на руках и коленях, чтобы найти свою одежду. Если его довольно смутные воспоминания не лгут, ему потребуется новая рубашка. Его правая рука задевает что-то холодное. Он смотрит вниз и вдруг обнаруживает, что не может дышать.
Это ошейник Мастера.
Это... невозможно. Невозможно! Только его мысленная команда может расстегнуть этот ошейник, и он бы чертовски хорошо запомнил, если бы... О, нет. Их связанные мысли объединились... Мысли Мастера и его были как одно целое. О, насколько же он глуп! Ограниченная технология ошейника не смогла бы различить... и есть, по крайней мере, маленькая, крохотная возможность, что ТАРДИС тоже не сможет!
О, нет. Нет, нет-нет-нет-нет...
Он вваливается с лестницы в комнату управления, все еще пытаясь влезть в брюки, ошейник болтается на его запястье, как слишком большой браслет. Мастер вальяжно сидит в капитанском кресле, безукоризненно одетый, вытянув и скрестив ноги на панели, вертя в затянутых в перчатки руках звуковую отвертку Доктора. Возле кресла стоит небольшой контейнер с отсеченной рукой Доктора.
Все в комнате выглядит подозрительно нормально - кроме Мастера, конечно. Застегнув ширинку, Доктор игнорирует радостную приветственную улыбку, выхватывает обратно свою отвертку и направляется к навигационным приборам.
- Что мы здесь делаем? - спрашивает он тупо, глядя на то, что они сообщают.
- О, ну что ты, Доктор, - говорит Мастер, подтягивает к себе ноги и встает. - Мне действительно нужно объяснять значение системы Кастерборус?
________________________________________________________________
* Дадли Справедливый (Dudley Do-Right) – американский комедийный фильм 1999
Автор: omphalos
Оригинал: omphalos.livejournal.com/29932.html
Переводчик: Fucking_Renegade
Бета: [J]Tam Linn[/J]
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Фандом: Доктор Кто
Пейринг: Мастер/Доктор
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма
Статус: в процессе
__________________________________
«Физика Элементарных Частиц»Доктор обнаруживает, что снова щелкает пальцами. Щелк, щелк, щелк-щелк – неритмично и действительно раздражающе. Он засовывает руки в карманы и надувает губы, пытаясь заставить голову работать над проблемой, которую он поставил перед собой на сегодняшний день, убедив свою чудную старую ТАРДИС, что спокойный дрейф в Воронке вполне сгодится.
Пока что он только снял панель, скрывающую установки дематериализационной цепи, и... Ну, и все на этом. Ему как будто не удается сконцентрироваться по какой-то причине. Он похлопывает себя пальцами в том же ритме. Причмокивает губами. Вздыхает.
Ну ладно, не совсем по «какой-то» причине. Нет, все немного более очевидно. Во многом это та самая причина, по которой он вообще что-либо теперь делает. О да, после посещения Малькассаиро для него все изменилось. С тех пор у него появилась ясная и неизменная причина для всего. И это не потому что весело, или потому что правильно, не благодаря какому-то чуду синхронии, случаю или своенравной ТАРДИС, закинувшей его в соответствующее пересечение пространства и времени.
Громко вздыхая, он смотрит невидящим взглядом на раскрытые цепи и мысленно ищет присутствия, которого не ощущалось уже несколько дней.
- Что же ты задумал, старый враг? - бормочет он.
Он думал, что не хочет ничего больше, кроме мира и спокойствия, когда, в конце концов, сделал мало-мальскую поблажку возросшей раздражительности и психической нестабильности Мастера. Не один только Мастер ощущал клаустрофобию. Неделями стараясь не выпускать его из поля зрения, Доктор успел затосковать по тем простым и беспечным временам, когда ему надо было разобраться, скажем, всего лишь с концом Вселенной.
Так что он сделал все, до чего смог додуматься, чтобы ТАРДИС гарантированно не поддалась на любую из подлых махинаций, дважды проверил, а потом четырежды перепроверил, что контроль над ошейником не может быть снят без его ментальной команды, а затем сказал Мастеру свалить куда-нибудь в ТАРДИС и найти себе занятие, потому что, в самом же деле, Доктор устал быть его любимой когтеточкой.
Меньше чем за день в комнате управления стало слишком пусто. Тоска по злобному гению, вот что это такое. Скучал ли Холмс, когда Мориарти не было рядом? Наверное, да - хотя бы чуть-чуть. Никто из прочих эдвардианских негодяев не мог бросить подобный вызов.
Ну вот, почему он так притоптывает ногой? Это просто смешно. У него нет наркотической ломки.
Благодаря усиленному ТАРДИС восприятию он может ощущать Мастера: он находится там же, где и последние сотню или около того раз, когда Доктор проверял его, и ближе к комнате управления, чем прежде с самого момента изгнания. Поначалу Доктор надеялся, что он решил вернуться, но нет. Конечно, нет. Мастер, очевидно, знает, как сильно Доктор хочет, чтобы он вернулся. Так что, конечно, он не станет этого делать. Доктору придется идти за ним.
Он направляется к лестнице, останавливается, несколько раз поворачивается на носках, дергает себя за волосы и делает большой вздох, раздраженный собственным поведением. Он знает, что, в конце концов, пойдет на поиски, так к чему эти колебания? Вздор, вот что это. Просто глупость.
О, вероятно, он застанет Мастера за организацией какого-нибудь тщательно спланированного саботажа. Это было бы забавно. В конце концов, он не может замышлять что-то совсем гадкое. ТАРДИС не подпустила бы сейчас Мастера к чему-либо жизненно важному. Совершенно точно. Нет. Ну... почти совершенно точно. О, по крайней мере, Доктор узнает, если его меры предосторожности попытаются обойти.
Он на это надеется.
Особенно все эти фильтры восприятия «на самом деле здесь ничего нет, честно, совершенно пусто», которые он установил вокруг верхней комнаты, после Войны Времени там было что-то очень странное. Последнее, что ему нужно - это чтобы Мастер активировал неважно какую аномалию, скрытую там, где когда-то находилась связь с Оком Гармонии.
Какое-нибудь приличное колоритное злодеяние пошло бы Мастеру на пользу. Он так сильно ненавидит ошейник, и на самом деле Доктор тоже ненавидит его. Он знает, что это жестоко, но иногда удавка необходима… правда ведь? Теперь он не уверен, что знает. Иногда ему кажется, что насильно контролировать Мастера - это как сломать бабочке крылья или держать тигров в цирковом вагончике. Потом он вспоминает крики.
На этот раз он добирается до середины первого витка лестницы, прежде чем останавливается и мешкает.
Беда в том, что... он не уверен, в чем именно беда. У него внутри все царапается и вибрирует, как хлебный нож, который отогнули от стола и отпустили. Он помнит это чувство, но это воспоминания из очень, очень далекого прошлого. Вот что Мастер делает с ним? Ну, конечно! Это все он. И это достаточно хороший повод найти своего заклятого врага немедленно!
Он перепрыгивает через перила на этаж ниже и следует за своим ощущением по коридорам, насвистывая бойкий мотивчик, снимает очки и опускает их в карман пиджака.
Найти Мастера не составляет труда, ощущение присутствия уступает обычному слуху, когда Доктор слышит громкую рок-музыку, грохочущую в его многоуровневой гардеробной. Он не уверен, что именно должен спросить: как Мастер сумел убедить ТАРДИС играть это или как ТАРДИС удалось найти, что играть, - как бы там ни было, слова замирают у него на губах, когда он толкает дверь и обнаруживает... хаос.
Одежда повсюду. Каждый проход и лестница завалены ею. Некоторые стеллажи полностью опустошены. На верху лестницы Мастер, совершенно очевидно, танцует. И поет, громко. У него на плечах черный плащ. И он размахивает вокруг тростью в агрессивно-непристойной манере.
Доктор ловит себя на том, что с нежностью вспоминает козлиные бородки, ухмылку и зловещий смех. Немного зловещего смеха внезапно начинает казаться совершенно нормальным. По крайней мере, это лучше, чем размахивать тростью, изображая помесь Игги Попа с Робби Уильямсом в стиле 'Let Me Entertain You'. Впрочем, чему тут удивляться. Мастер не раз плясал под музыку во время их потерянного года на Вэлианте. Обычно когда был чем-то доволен или у него все шло по плану...
О, вот это тревожно.
Доктор прислоняется к стене и тихо просит ТАРДИС прекратить шум. На этот раз она действительно слушается. Возможно, у нее это тоже вызывает головную боль. К тому же, для начала, она совершенно точно не любит Мастера.
- Эй! - доносится сверху протест. Затем: - А, это ты. - Мастер наклоняется через перила и смотрит на Доктора, хмурясь. На нем черные кожаные перчатки.
- Кто же еще? Что именно ты делал с моим гардеробом?
Мастер медленно осматривает комнату и затем хихикает.
- Весенняя уборка? - Он выпрямляется и спускается рысью вниз по лестнице, плащ развевается вокруг него, демонстрируя пурпурную подкладку. – Означает ли твое присутствие здесь, что я снова персона грата? - Он улыбается и указывает на Доктора тростью. - Скучал без меня, да?
Доктор решает, что лучше не признаваться ни в чем. Предпочтительно даже самому себе, хотя уже немного поздно для этого. Он складывает руки на груди, все еще опираясь о стену у двери.
- Интересно, что ты задумал. Решил, что лучше проверить.
- О, - театрально произносит Мастер и, слегка согнувшись, на цыпочках подкрадывается ближе к Доктору. - Думал, что я могу заниматься чем-то немножко... злодейским? - Он закрывает нижнюю часть лица краем плаща.
Доктор посмеивается.
- Ну, и чем же? Кроме того, что ты сделал с моим бедным гардеробом, я имею в виду.
- Подожди и увидишь! – Продолжая усмехаться, Мастер выпрямляется и отпускает полу плаща. - Я правильно помню, ты носил это, Доктор?
- Возможно. Ты в хорошем настроении.
- Хм, правда? - Мастер качает головой из стороны в сторону, словно обдумывая идею. - Скажи, это тебя беспокоит?
Его вообще-то должно это беспокоить, но в действительности Доктор борется с глупой улыбкой.
- Мне нравится видеть тебя более счастливым.
- Слюнтяй, - ухмылка Мастера исчезла. Он встает в непосредственной близости к Доктору, угроза в его позе. - Ты всегда был отвратительно сентиментальным, но теперь ты так растекаешься вокруг меня, что я подумываю взять уроки плавания. Брр! - Он тычет Доктора в грудь наконечником трости. - Ты совсем забыл, кто я? Что я сделал?
- О да, можно подумать, я когда-нибудь забуду. - Доктор не может сдержать нотку горечи в голосе. Он берет Мастера за руку, забирает трость и отбрасывает, не глядя, но его руку удерживает в своей, поглаживая пальцами кожу. Мастер всегда имел пристрастие к перчаткам: в них можно перевернуть весь мир и сохранить чистыми руки.
- То, что ты сделал? – продолжает Доктор. - О да, это важно. Это очень, очень, очень важно. Но это знание ничего не значит для... нас.
- Для нас, - повторяет Мастер безразлично, глядя на свою руку в руке Доктора.
- Да, для нас. Тебя и меня. Нас. Здесь. Сейчас. Последних выживших Повелителей Времени.
- Меня бы здесь даже не было, если бы не одно из этих «очень важно», идиот. И нет никаких «нас». Это? - Мастер в ярости вырывает руку у Доктора. - Это искусственная ситуация, заставляющая противоположно заряженные частицы вращаться в опасной близости друг от друга. Не будет ли весело, когда произойдет взрыв?
- И скоро это случится? – спрашивает Доктор, глядя, как Мастер подходит к стене с консолью. С нее свисают тонкие провода, подключенные к айподу Мастера – кое-что из земной техники для «развлечения», которую Доктор позволил ему взять. Ну, по крайней мере, это отвечало на вопрос, откуда взялась музыка.
Мастер бормочет что-то, похожее на «Боги, я на это надеюсь», и с раздражением тычет в кнопки. Он поворачивается и смотрит на Доктора.
- Что, мне даже музыку теперь нельзя слушать?
- Не знаю, как тебе вообще удалось ее запустить, Мастер, учитывая, что я дал ТАРДИС строгие инструкции не выполнять твои приказания, если они не касаются еды, доступа к не значимым местам или освещения. Но ты можешь снова включить свою музыку, когда я уйду. - Он отталкивается от стены и медленно подходит к Мастеру. – Это помогает? Громкая музыка, я имею в виду. Она помогает заглушить барабаны?
- Немного, - отвечает Мастер с явным недовольством.
- Что еще помогает?
- Уж точно не ты, роющийся в моей голове, если это то, к чему ты снова клонишь. Впрочем, причинять тебе боль помогает, так что спасибо за это. - Милая улыбка, адресованная Доктору, появилась и пропала. - Акты бессмысленного разрушения и жестокости помогают просто отлично. О, как мне не хватает актов бессмысленного разрушения и жестокости. - Мастер делает шутовское несчастное лицо и вздыхает. - Ты считаешь себя гуманным человеком, я спрашиваю тебя: это справедливо - удерживать меня от деятельности, которая является жизненно важной частью моего поведения «в дикой природе»? - Он пальцами изображает в воздухе кавычки и вопросительно склоняет голову на бок.
- Я мог бы скачать тебе копию «Manhunt-2», если ты этого хочешь, - сухо произносит Доктор. – Думаю, ты обычно играешь в «режиме бога».
Мастер сокращает расстояние между ними, вставая вплотную и доводя чувство вибрирующего хлебного ножа до невыносимости. Доктора передергивает, но он по непонятной причине не отступает. Хм, снова эта «непонятная» причина.
- Мне так скучно, Доктор, - говорит Мастер, встречаясь с ним глазами, напряжение в его голосе. – Мне очень скучно.
- Мне жаль.
- Боже, я ненавижу, когда ты делаешь глаза как у Бэмби. Меня тошнит от этого. - Мастер высовывает язык, изображая отвращение. - Какой мне толк от твоих сожалений? Сделай с этим что-нибудь. Ты чертовски постарался, чтобы я не смог развлечься, когда нацепил на меня рабский ошейник, так что теперь твоя работа — найти развлечение, подходящее для моей гениальности. Давай же! - Он прижимается к Доктору, вынуждая его шагнуть назад. - Сделай это сейчас!
- Сделать что? – спрашивает Доктор. Он облизывает губы и думает, почему во рту так пересохло. - Что такого развлекательного я, по-твоему, могу сделать?
- Ну, кое-что приходит на ум достаточно легко, - несколько язвительно отвечает Мастер. Он хватает Доктора за задницу двумя руками и крепко прижимает его к своему телу, пальцы сильно сжимают ягодицы Доктора.
Внезапно Доктор вспоминает, откуда и когда именно он знает чувство хлебного ножа. Он был прав, это было очень давно, когда в системе Кастерборус еще была планета под названием Галлифрей, еще до своей первой регенерации.
Он смеется, и если смех заканчивается немного скрипуче, то только потому, что он прижат так сильно, что трудно дышать. Руки Мастера бродят по его телу, сжимая и оставляя синяки. Доктор заставляет себя оставаться настолько неподвижным, насколько это возможно, и спрашивает:
- Так значит... ты хочешь заняться сексом?
- Что мне остается? – спрашивает Мастер, прекращая свои домогательства, чтобы послать Доктору ухмылку. - Думаю, я достаточно тонко намекнул.
- Ты действительно хочешь?
Мастер как будто изучает Доктора.
- Удивлен? Разве ты этого не ожидал? Что ж, это правда, ты далеко не идеальный вариант, но тюрьма, знаешь ли. - Он окидывает Доктора пренебрежительным взглядом. – Полагаю, придется снизить стандарты.
Доктор игнорирует это, как полную чушь, которая, он знает, таковой и является, и обнимает Мастера, остро ощущая тело под плащом и одеждой, мышцы, и кости, и два бьющихся сердца. – Ты, правда, правда, хочешь?
- Я хочу трахнуться, Доктор, а не заниматься великой любовью под лунным небом или что ты там себе только что навоображал. - Мастер подчеркивает свои слова несколькими быстрыми движениями бедер. - Бессмысленный, развлекательный секс, твои людишки знают в этом толк. Благослови их, боже.
- Я не ожидаю голубков и обжиманий, Мастер, - говорит Доктор с легкой улыбкой, пытаясь контролировать свою реакцию на прикосновение. - Просто я все еще не уверен, что верю...
Мастер вздыхает с преувеличенным раздражением и отпускает Доктора, отступая назад.
- Знаешь, кто-то мог бы подумать, что ты меня не хочешь. Я… огорчен. После всех тех слез и тоскливых взглядов. Что бы подумала любая девушка?
Доктор делает к нему шаг и кладет руку на застежку плаща, расстегивая ее и давая плащу упасть на пол.
- Ты знаешь, что я хочу тебя, - он говорит серьезно. - В любом смысле, каком я только могу. Остались только мы. Просто не ожидал, что ты тоже этого хочешь. Ха! - Он улыбается и поднимает палец. - Все еще жду камня за пазухой. Итак, когда мне начать уворачиваться?
- Камня? – улыбается Мастер. - Ох, какой ты недоверчивый.
- С тобой всегда приходится предполагать, что у тебя, Мастер, за пазухой целая груда камней. Я прямо вижу, как они свистят вокруг меня, как стая безумных летучих мышей или что-то типа того. Безумных летучих мышей, пытающихся попасть мне по голове. Не отрицай! Я хвалю твою злодейскую гениальность. Скажи «спасибо, Доктор!» - Он улыбается, показывая кончик языка, и тычет Мастера в живот.
Глядя на указующий палец, Мастер аккуратно берет его большим и указательным пальцами и убирает от себя.
- Комплименты, Доктор? Что ты от меня хочешь? Ах, да, верно, я помню, секс. Чуть не забыл со всеми этими мышиными бомбардировками.
Он закатывает глаза, почти как Доктор, и снова встает вплотную к нему.
- На самом деле не думаю, что смогу найти лучший способ облегчить предстоящую ужасающе скучную вечность с тобой.
- О, да. Да, да, да. Трудно игнорировать руку, схватившую меня за зад слишком низко для комфорта. Но... - Доктор останавливается, затаив дыхание, ожидая его реакции.
Мастер смотрит на него несколько секунд, а затем раздраженно взмахивает рукой.
- Ну, продолжай уже. Я могу и укусить. «Но» что?
- В том-то и дело, Мастер. Не думаю, что ты действительно способен укусить. Ты всегда много лаешь, но до зубов дело не доходит.
Доктор демонстрирует собственные зубы и пару раз щелкает для примера.
Мастер трет переносицу.
- Мы не можем сейчас просто перейти к кульминации?
- О, с тобой не весело. - Доктор получает в ответ только взгляд и ничего больше.
Он вздыхает и признается себе, что, зная, к чему ведет этот разговор, он почти наверняка не должен использовать его в качестве формы игривого флирта. Он делает глубокий вдох и сохраняет спокойное выражение лица, обхватывая ладонью лицо Мастера, мягко заставляя его встретиться с ним взглядом.
- Все время, что я был в твоей власти, - произносит он. - Год, Мастер, целый земной год. И ни разу?
Мастер морщится скептически и, вероятно, неосознанно отступает на шаг.
- Ты что, серьезно пытаешься сказать, что жалеешь, что я не... изнасиловал тебя?
Доктор качает головой.
- Не было бы изнасилования, и ты это знаешь. Ты знал это. Вот почему никогда не пробовал. Вот почему вместо этого ты держал меня состаренным и слабым. Вот почему ты предпочел насиловать невинных людей, подчиненных тебе, моих друзей в моем присутствии. Потому что так ты мог причинить мне боль, не рискуя приблизиться ко мне или дать мне прикоснуться к тебе. Ты ведь даже не позволял мне говорить с тобой, Мастер! - Он внимательно наблюдает за реакцией Мастера на его слова.
Мастер фыркает, но Доктор не пропускает выражение беспокойства, быстро сменившееся презрением.
- О, Доктор, Доктор, Доктор. Я слышал слова «Я прощаю тебя» так часто, что они уже давно потеряли значение.
- Нет, - Доктор уверенно качает головой. - Нет, они не потеряли значения. Ты хотел бы, чтобы я так думал, не так ли?
Мастер отворачивается, направляясь к одной из стоек с одеждой. Он вытаскивает вешалку с красной охотничьей курткой и быстро отбрасывает ее, изображая преувеличенное отвращение на лице. Доктор подавляет улыбку и следует за Мастером. Он наблюдает и ждет новой подачи, которая, он знает, последует, после того как мяч был отбит.
- Итак, - наконец начинает Мастер, продолжая свой проект по перемещению всего гардероба Доктора с полок и вешалок на пол. – Значит, ты помнишь все те прекрасные развлечения, что я устраивал тебе на Вэлианте?
Доктор вздыхает и не собирается отвечать. Мучения, которым подвергал его Мастер во время Года, Которого Не Было, по-настоящему не причиняли боль, во всяком случае ничего, заслуживающего внимания. Но то, что Мастер делал со своими жертвами-людьми — это было другое дело. Каждый крик, каждый всхлип был как несущая волна, постоянно повторяющая «Это твоя вина. Это твоя вина, Доктор». Слова, которые, возможно, стали немного похожими на барабаны Мастера. Были ночи...
О, ночи были, это правда, но вот о них действительно лучше не думать. В конце концов, ничего этого не было — по крайней мере, с точки зрения этой Вселенной.
- Но ты все еще хочешь, чтобы я торчал здесь с тобой? - спрашивает Мастер, скидывая старую потрепанную шубу на пол и перешагивая через нее, снова ближе к Доктору. Его губы искажает хитрая улыбка, когда он расстегивает пуговицы на пиджаке Доктора. - Несмотря ни на что, ты все-таки хочешь меня?
- Теперь остались только мы.
- Ты все время это повторяешь, как будто это имеет значение.
Уязвленный, Доктор не может не возмутиться:
- Это имеет значение!
Мастер посмеивается, низкий звук вытягивает из памяти Доктора образы предыдущих регенераций.
- Потому что мы одной крови? О, как фанатично с твоей стороны, Доктор. - Он гладит Доктора рукой по рубашке. Прикосновение... Прикосновение значит больше, чем Доктор хочет признать. Он старается не реагировать, когда Мастер продолжает говорить. - Если дело только в этом, ты мог бы создать других! Твои гены и мои, смешать, подкорректировать, перекрутить слегка, немного магии Лазаруса и, возможно, даже чуть-чуть человеческой ДНК для фрагментов, общих с Повелителями. Легко. Мы могли бы выращивать их на полях лумов - целые акры новых Повелителей Времени. Ты никогда больше не будешь один. Подумай об этом, Доктор.
Доктор молчит. Он уже думал об этом несколько месяцев назад на Вэлианте и старался не думать об этом снова. Если они попытаются это сделать, как-то, каким-то образом, Мастер все испортит. Подчинит новых Повелителей Времени своей воле, скорее всего. И, в конце концов, из сочетания их генов вряд ли выйдет стабильное новое поколение.
Он обнимает Мастера и прижимается щекой к его коротким волосам, вдыхая запах земного шампуня.
- Мы могли бы вернуться назад во времени, основать новый Галлифрей, - продолжает Мастер напряженным голосом. - О, разве ты не видишь, Доктор? Я уверен, что вдвоем мы могли бы создать Око Гармонии. Мы были лучшими умами нашего поколения, в конце концов. Ты мог бы стать новым Омегой, а я, конечно, был бы Рассилоном.
- И кто теперь наивный мечтатель? – спрашивает Доктор, по-прежнему стараясь не воображать себе то, что предлагает Мастер, что становится все проще, поскольку его мысли уже слишком, о, слишком заняты руками Мастера в перчатках, которые, кажется, нашли свой путь под рубашку Доктора.
- По крайней мере, нам не будет скучно. Почему бы не попробовать? Ты столько болтаешь о нашем потерянном мире. Что тебе мешает исправить все свои ошибки, Дадли Справедливый*?
- Далеки... – начинает Доктор, непроизвольно закрывая глаза, когда руки Мастера гладят и сжимают его.
- Что, думаешь, что только потому, что мы вернемся в прошлое и создадим новую расу Повелителей Времени, они создадут новый Скаро тоже? - Мастер задумчиво надувает губы. - Ты, кажется, до смешного помешался на своем геноциде, но подумай только! Если рядом не будет Повелителей Времени, чтобы остановить их, когда они решат сделать это... Ну, тогда боже храни Вселенную, а, Доктор? Ба-бах! Время уничтожать.
Что-то... что-то есть в том, что говорит Мастер, и Доктор знает, что не может позволить себе игнорировать это, что он должен продумать это, выудить правду из манипуляций Мастера. Но...
– Обязательно обсуждать это прямо сейчас?
Мастер посмеивается, пробегая пальцами по соскам Доктора, сжимая и пощипывая их.
– Не терпится? Весь возбужден и разгорячен от одной мысли, что можешь заняться этим с другим Повелителем Времени? Это почти очаровательно. - Он складывает губы трубочкой. – Даже мило. Думаешь, кто-нибудь из твоих людишек догадывался, почему ты не играешь в их сексуальные игры?
- Кто тебе это сказал? – бездумно отвечает Доктор. Он наклоняется, чтобы поцеловать пухлый рот, но Мастер откидывает голову назад ровно настолько, чтобы избежать поцелуя.
- Значит, ты трахал их? Ну что ж, ладно, ладно. - Мастер прекращает свои приставания и хватает Доктора за руку, утягивая его за собой вниз, на разбросанную одежду, и садится, скрестив ноги. Он упирается локтями в колени и подбородком на руки и адресует Доктору сверхзаинтересованный взгляд. - Я хочу знать все подробности. Все грязные, потные, липкие, мерзкие межвидовые подробности. Давай, извращенец, расскажи мне все.
Доктор смотрит на него, не в состоянии побороть возникающее на лице выражение испуга.
- Нет! Категорически, черт возьми, нет!
Мастер делает круглые глаза.
- Я думал, ты хочешь секса со мной? Ты же не сможешь ничего скрыть от меня через связь.
- Это совсем не то, что сидеть здесь и вслух делиться непристойными секретами ради твоего удовольствия. - Доктор вздыхает. – Как бы то ни было, мне не так много есть о чем рассказывать. Некоторые из моих регенераций были более... гибкими, чем другие, но, в конце концов, в этом действительно нет смысла, верно? Они не могут даже... Совсем не то. - Он сидит, уставившись в одну точку за ухом Мастера, и надеется, что освещение достаточно тусклое, чтобы скрыть его вспыхнувшие щеки, и что барьеры, выстроенные им вокруг некоторых не столь еще старых воспоминаний, не рухнут.
- Потому что твоим жалким человечкам не хватает церебральных цепей, которые позволили бы им по-настоящему слиться с тобой? О, Доктор, это однозначно преимущество людей, а не ограниченность.
- Ага! - Доктор указывает на Мастера. - Вот. Вот оно. Вот почему лаешь, но не кусаешь!
Поколебавшись, Мастер задумчиво кивает.
- Ты думаешь, я попытаюсь избежать секса, потому что не хочу тебя в своей голове. Да уж, в случае Повелителей Времени от секса больше проблем, чем удовольствия. Вся эта многозначительная неестественная чушь, характерная для нашей расы. - Его голос и поза источают отвращение. - Машины сделали физический контакт ненужным для размножения, поэтому вместо того чтобы сказать «Ура! Теперь мы можем действительно повеселиться!», они даже секс превратили в церемонию в шести актах помпезных ритуалов. Надеюсь, ты не ждешь, что я буду следовать обычаям.
- Я тоже никогда не был их приверженцем, - признается Доктор.
- Я помню, - говорит Мастер с хитрой улыбкой, отчего Доктору еще сильнее хочется его поцеловать.
- Что еще ты помнишь? – спрашивает он, улыбаясь.
Мастер фыркает.
- И никаких романтических воспоминаний от меня ты тоже не дождешься. В самом деле, Доктор, ты безнадежен. Я просто хочу раздеться и заняться тяжким трудом, чтобы развеять скуку. Если ты не можешь сделать мне такое одолжение, заставь свою хваленую машину доставить нас туда, где с этим справится кто-то или что-то еще.
Доктор смотрит, как Мастер нервически дергает серебряный обруч, кажется, не замечая, что делает. В этой штуке нет ничего физически неудобного, как бы Мастеру не нравилось утверждать обратное, ошейник тонкий, гладкий и свободный. Очень хорошо сделанная вещица, конечно, Мастер должен гордиться своей работой. Тем не менее, Доктору часто мерещится, что он натирает кожу.
Иногда его беспокоит, не удерживает ли ошейник Мастера в своей собственной голове с его мучительными барабанами и не позволяет ему снять напряжение. Конечно, некоторые безумные вспышки гнева наводят на мысль. Иногда Доктор жалеет о том, что не оставил эту штуку там, где нашел ее в ТАРДИС Мастера. Впрочем, если бы оставил, Мастер был бы давно уже не здесь, а совершал бы где-нибудь многочисленные зверства, в порядке пикировки, несомненно, и обвиняя в них Доктора.
Стараясь говорить мягко, Доктор спрашивает:
- Это поможет заглушить барабаны?
Мастер усмехается.
- Секс? Полагаю, это зависит от того, насколько хорошо ты справишься.
- Я? - Он посылает Мастеру недоверчивый взгляд. – О, перестань, это не совсем справедливо. Я вообще-то не эксперт.
Мастер фыркает.
- Доктор всего, черт подери.
- Ну, если ты настаиваешь.
Это вызывает у Мастера взрыв смеха, после чего он твердо качает головой.
- Ни за что.
Доктор кивает. Он не ожидал, что Мастер изменился, независимо от того, насколько другой иногда кажется эта регенерация.
- И все-таки мне, наверное, не стоит этого делать. Это не совсем этично - заниматься сексом с, э… политзаключенным.
- Вот, значит, кто я? Пустые слова, как обычно, Доктор. И в любом случае - кто теперь пытается увильнуть от дела? - Мастер порывается подняться, и Доктор, не задумываясь, хватает его за руку, чтобы остановить.
- Не пытаюсь. Правда. Я хочу этого. Просто так легко придумать причины, почему секс с тобой очень плохая идея. Но я хочу. Я очень, очень хочу. - Он старается, чтобы в его словах хоть немного отразилось, насколько отчаянно ему необходим Мастер. Не обязательно секс, но человек, Повелитель Времени, его противоположность и единственный, кто ему равен. Его последний оставшийся шанс.
И это прекрасная возможность для Мастера воскликнуть «чушь!» и сбежать, оставив Доктора разочарованным и несчастным, но вместо этого Мастер просто опускается на пол и спрашивает:
- Боишься, что я половым путем заражу тебя вирусом зла?
- Не заразишь, - произносит Доктор тихо, придвигаясь ближе к Мастеру. Часть его думает, что он творит, но остальной все равно. Нет, не так. Остальная часть кричит внутри: «Хватай его немедленно, прежде чем он снова попытается уйти!» У Доктора внутри зияющая пропасть со времен Войны, и он просто не может больше справляться с ней в одиночку.
Он садится так близко, как только может, обхватывает Мастера сзади за шею и яростно целует его.
Несколько мгновений Мастер борется с ним, пытаясь отстраниться, а затем Доктор чувствует сильную руку на собственной шее и язык, жестко проникающий ему в рот. О да. Хорошо. Нет. Нет-нет-нет, это плохо, не так ли? Мастер на вкус как клубничное варенье. Ладно, это просто нелепо и, вероятно, не имеет значения. Перед ним извивается настоящий живой Повелитель Времени, пытающийся уложить его на спину, и единственная причина, по которой Доктор сопротивляется, что так он может ощущать силу Мастера гораздо дольше.
И хлебный нож уже не хлебный нож вовсе, это гироскоп или целая солнечная система: кружит, увлекает, подталкивает в восхитительно несовершенном равновесии, и он знает, чего хочет сейчас. О да, отлично знает.
Доктор протягивает руку к лицу Мастера, прижимая пальцы к его виску, но попытка связи обрывается, словно перед ним захлопывается тяжелая свинцовая дверь. Мастер обрывает поцелуй и рычит:
- Еще рано. Я решаю, когда, не ты.
И Доктор не спорит с ним, опуская руку. Справедливо позволить Мастеру контролировать хотя бы это, раз Доктор отобрал у него все остальное.
Он позволяет себе расслабиться на потрепанной шубе и стонет в рот Мастера, тогда как его собственный заполнен сильным извивающимся языком, такое же сильное извивающиеся тело придавливает его сверху. Через некоторое время Доктор уже подумывает, придется ли подключать вторую дыхательную систему, но Мастер отстраняется первым.
Он держит лицо Доктора в своих руках, затянутых в перчатки, и смотрит на него сверху вниз, задыхаясь, произносит:
- Ты целуешься, как человек.
- Ты тоже.
- Знаю. Хорошо, правда?
- Очень. Еще.
И они продолжают. Доктор пытается расстегнуть рубашку Мастера, но, когда Мастер просто разрывает на нем его собственную - пуговицы разлетаются во все стороны - Доктор сдается и делает то же самое. Вскоре они оба обнажены по пояс. Впрочем, на Докторе каким-то образом остается галстук, но и только. Кожа к коже, невероятно. Он чувствует, как между ними нарастает напряжение, как статическое электричество перед бурей.
Мастер обрушивается на него, вжимается между ног Доктора, и Доктор отчаянно выгибается вверх. Движения такие животные, такие, такие... человеческие. И этого мало. Всегда было мало. Ему нужно то, что только Мастер может ему дать. Он предает сейчас многих людей, которые ему дороги, и это больше, чем он заслужил, но он сможет принять все... если ему предложат.
Он прерывает поцелуй, чтобы попросить:
- Пожалуйста. Пожалуйста, Мастер.
Мастер улыбается, приподнимаясь на руках над Доктором. Он сейчас полностью в образе злого диктатора, и в эту минуту Доктор не уверен, что когда-нибудь прежде чувствовал себя настолько уязвимым. Все, что Мастер сделал с ним за прошедшие годы, все преступления Мастера, которым он вынужден был стать свидетелем, и все же только сейчас он по-настоящему боится сломаться? Он начинает понимать, насколько большие проблемы ему светят.
И Мастер тоже это знает, это в его глазах. Доктор вздрагивает.
- Пожалуйста, - шепчет он. «Пожалуйста, не надо».
- Еще рано, - снова бормочет Мастер, и Доктор не может сказать, на какую просьбу он отвечает.
Вдруг возмущенный собственной покорностью, Доктор вскидывается, перекатывается, оказавшись сверху, раздвигая ноги Мастера своими, но это вызывает у Мастера только смех.
- Перестань, - хмурится Доктор.
- Нет. – Ухмылка Мастера самодовольная и сочится уверенностью. - Ты не можешь контролировать это. Не можешь контролировать меня. Ты оседлал дикую лошадку, Доктор. О да, и это порочный ублюдок, который ненавидит тебя за одну только мысль, что ты можешь приручить ее. Это лишь вопрос времени, когда ты упадешь на камни и превратишься в паштет de Seigneur du Temps !
Доктор стискивает зубы, его ноздри трепещут. Он в ярости и напуган, и совершенно не понимает, какая эмоция откуда. Он обхватывает голову Мастера ладонями и выплевывает «Заткнись», а затем целует, стараясь ранить нежную плоть. Он чувствует вкус крови почти сразу, но, может быть, это и его собственная.
Внезапно он снова оказывается перевернутым на спину и получает тяжелый удар между сердец. Мастер борется с ним, говорит: «Я предупреждал», и начинает стягивать с Доктора брюки. Доктор позволяет ему, но как только он оказывается обнаженным, хватает Мастера и опрокидывает его на пол.
На этот раз удар приходится в челюсть, достаточно болезненный, и прежде чем он успевает придти в себя, он уже лежит на животе, стараясь не подавиться старым мехом, тяжесть Мастера давит на него.
- Знаешь, - говорит Доктор с напряжением в голосе. - Я понимаю, что это было давно, но это не то, каким, как я помню, должен быть секс.
- Не беспокойся, - говорит Мастер зло и очень близко к уху Доктора. - Таким секс будет. Только таким ты его получишь, и ты его получишь — если только не воспользуешься ошейником. У тебя здесь только один выбор, Доктор: воспользоваться им или нет. – Затянутые в кожу пальцы зарываются в его волосы и тянут. - Так что же ответит наш бравый участник? Вынужден поторопить тебя...
- Сделай это. - Что еще он может сказать?
- Это твой окончательный ответ?
- Не вытягивай его из меня, Мастер.
Хмыканье раздается у самого уха:
- Я скорее собирался втолкнуть.
- Всухую? О, прекрасно, это будет весело.
- Ты это заслужил. – Над ним происходит движение, вес смещается. - К счастью для тебя, я случайно обнаружил одну интересную вещицу под названием «Смазка 'Плод Страсти'» в одной из ванных комнат. Не могу представить, для чего она тебе понадобилась.
- Это Джека. – На удивление осторожные руки раздвигают его бедра.
- О, конечно. Чье же еще. Довольно много использовано, я смотрю.
- Не имею к этому никакого отношения, - Доктор сдерживает стон, когда холодный, скользкий, обтянутый кожей палец вталкивается между ягодицами. - Значит, ты просто случайно подобрал ее, Мастер, решив, что она может пригодиться? Ох. О, ааа… Это, о...
- Никаких «может», Доктор. - Мастер двигает пальцем туда и обратно. - Ты всегда так услужливо бросался очертя голову в мои ловушки. Я должен поблагодарить тебя за это. В самом деле.
- Ловушка? - спрашивает Доктор слабо, он не уверен, что действительно хочет знать.
- Сказал же, подожди и увидишь. Будет весело. - Голос Мастера понижается почти до рыка, когда он добавляет: - Обещаю.
Палец исчезает, и после звука расстегивающейся молнии тяжесть возвращается на спину. Это происходит на самом деле? Мастер заманил его в какую-то иллюзию? О, в задницу все это. Буквально. Мастер входит в него. Давление проникает внутрь, обжигает, и где-то глубоко внутри него начинает разгораться странная радость - он не испытывал такого девять регенераций, но прошлое эхом отзывается вокруг него, как зеркальная мозаика.
Нет, это не похоже на какую-либо известную Доктору иллюзию, а он видел их великое множество. Конечно, качественная иллюзия предполагает жаждущего пленника, а Доктор чертовски жаждет. Так давно. Так давно было пусто внутри. И да, он знает, Мастер только что признался в том, что это ловушка. Он просто не уверен, что его это волнует.
- Мастер? – начинает он, пытаясь показать свое желание.
- Тебе хорошо?
- Да. Да, не останавливайся.
- И не мечтай.
- Нужно больше.
- Еще рано. Наберись терпения.
- Ха! - Терпения? Доктор приподнимается Мастеру навстречу. - Мастер, мне нужно…
- Я сказал, не сейчас! - Мастер подчеркивает свои слова жесткими болезненными толчками, и Доктор тут же затыкается, снова пытаясь понять, что, во имя Галлифрея потерянного, он делает.
Возможно, Мастер вовсе не намерен инициировать связь. Это и есть ловушка: заморочить Доктору голову и втянуть его в обычный человеческий секс. Он не понимает, что Доктор согласился бы в любом случае. Согласился бы почти на все, что сделало бы их ближе. И это неправильно, да? Очень, очень неправильно.
Доктору трудно думать. Он пытается понять, почему ему вообще нужно думать в этот момент, но не может сосредоточиться даже на этом. Как будто Мастер снова направляет на него лазерную отвертку, но на этот раз не состаривает, а наоборот, снимает с него прожитые века, возвращая в прошлое, туда, где у них все только начиналось.
Мастер над ним почти беззвучен. Его руки в перчатках упираются в плечи Доктора, придавливая его вниз, его толчки ритмичны и размеренны. Тоже вспоминает? Когда Доктор стонет от нарастающей боли, вспоминает ли Мастер мальчика, стонущего в его руках в багряной траве? О, Доктору нужна связь, необходима до крайности.
Это было так давно, очень, очень давно. Он хочет этого прямо сейчас, вечное «сейчас» горизонта событий, без начала, без конца, единственный вечно длящийся момент. Мастер внутри него, он внутри Мастера, бьющийся в конвульсиях Ороборос в янтаре. И, ну и что с того, если это сладкая ловушка или просто потребность истосковавшегося тела? Он по-прежнему хочет, жаждет этого. Он будет умолять, он сделает все, что от него потребуется.
Он снова мысленно тянется к Мастеру, вглядываясь в его наглухо закрытые мысли, и пальцы, скользнув по плечам, забираются под узел его галстука, затягивают вплотную к горлу.
- Прекращай это или я уйду и оставлю тебя здесь прямо сейчас. Ты знаешь, я сделаю это.
Доктор останавливается. Роняет голову, когда галстук снова ослабевает.
- Теперь, - говорит Мастер победным тоном. - Мы... как следует... поболтаем.
- Чт... Что?
- Болтовня, беседа, tête a tête . Неплохо для начала, должен сказать.
Как Мастер может говорить так спокойно, врываясь в него? Только неестественно отрывистые реплики выдают, что он делает.
- О чем? - спрашивает Доктор неровно, прежде чем зарыться лицом в мех.
- О тебе и о том... что, по-твоему, ты здесь делаешь... - Мастер перестает двигаться, и Доктор разочарованно стонет. - Нет, серьезно, Доктор, что, по-твоему, ты делаешь? Я имею в виду, давай разберемся. Ты лежишь на полу своей старой доброй ТАРДИС, совершенно голый с членом твоего бессмертного врага внутри... и тебе это нравится?
- Это обязательно анализировать? – спрашивает Доктор, в его голосе звучат высокие панические нотки.
- Как думаешь, что сказали бы твои драгоценные люди, если бы увидели тебя?
- Джек бы, вероятно, одобрил.
- Да уж, - посмеивается Мастер. - А как же девочки? Все твои хорошенькие девочки, отмечающие твой след в истории, как цепочка маргариток. Что бы они подумали? Как насчет всего остального твоего любимого человечества? «Доктор, о, Доктор», - молились они, заряжая тебя, как тощий генератор Ван де Граафа, своей верой в тебя. Что бы они сказали, если бы увидели своего спасителя вот так?
- Они не помнят меня. - Доктор закрывает глаза, когда Мастер снова начинает двигаться, быстро и очень жестко, и снова внезапно останавливается.
- О, не обманывай себя, - на этот раз близко к уху Доктора. - Они все прекрасно помнят.
- Нет. Ты ошибаешься. Человечество полностью лишено нашей способности чувствовать время. Они ничего не помнят о парадоксе. Для них это никогда не происходило. Ничего не было.
- О, возможно, не в их столь ограниченном сознании, но воспоминания сохраняются в темных углах ночных кошмаров, преследующие тени de-ja-vu. - Мастер с наслаждением произносит каждый слог французского слова. - Может быть, они увидят серебристый футбольный мяч и не смогут понять, почему кричат, благослови их боже. Может быть, они будут постоянно чувствовать, что забыли что-то важное, что им совершенно необходимо сделать. О, и японцы, нельзя забывать о них. Как нация они впадут в глубокую депрессию, потому что какая-то их жизненно важная часть знает, что они все на самом деле мертвы.
- Перестань. Это не правда.
Мастер улыбается.
- Ты всегда считал, что я недооцениваю их. О да, Доктор. Это правда. Воспоминания там, чуть глубже сознательной памяти. Они никогда не смогут добраться до них, но они никогда не смогут по-настоящему забыть. Просто вся жизнь будет казаться им чуть менее реальной. И вот, пожалуйста, их новоявленного Христа трахает в задницу сам Дьявол. Забавно, правда?
- Перестань. Это не игра. Или, если так, то я в нее больше не играю. Свали с меня. - Он пытается сбросить с себя Мастера, но затем его виска касается палец. Нет, два пальца. Два пальца без перчаток, и ох...
Объединение грубо в своей внезапности. Голову Доктора вдруг переполняет присутствие Мастера. Нет времени подготовиться, защитить то, что он не хочет показывать, Мастер просто там. Это самое восхитительное, что чувствовал Доктор в любой из регенераций. Он не один. Он действительно не один.
- Рассилонов жезл, как все плохо, - слышит он слова Мастера, то ли вслух, то ли в своей голове. - Мой бедный Доктор. Что делать герою Вселенной, когда единственный, кого он может любить - это, ну… я? Не то чтобы я не понимаю привлекательности, но какова ирония, Доктор. О, ты должен оценить иронию.
Доктор толкается обратно по связи, чтобы убедиться — соединение не будет односторонним. Он удивлен, когда не встречает вообще никакого сопротивления. Разум Мастера широко распахнут.
Поначалу Доктору кажется, что он снова входит в гардеробную, его встречает грохочущий ритм, но это, конечно, не рок-музыка. Это барабанная дробь. И вот так все время? Его бедный Мастер.
Он слышит, как Мастер хмыкает над ним, чувствует, как он снова начинает двигаться внутри, но ощущения остаются где-то далеко. Все, что заботит Доктора - это ментальная связь, и именно Доктор двигается там, соединяя их мысли, разделяя большую часть себя. Он смешивает их, почти теряя себя в блаженстве. О, да, ему это так необходимо...
Он слышит, как кто-то задыхается. Скорее всего, он, но Доктор точно не знает. Он вливается в Мастера, как сливки в кофе, как спиральные рукава большой галактики. Не один. Он больше не один, черт возьми, и это... потрясающе.
- Ни один из нас, - мрачно бормочет Мастер, Доктор почти уверен, что вслух. Мысли Мастера мрачные, как и его слова, но это мрак космоса, усеянный сверкающей крошкой звезд. Они пульсируют, как рождественские огни, в одном ритме, который пронизывает всего Мастера, а теперь наполняет и Доктора. Он наполнен до краев, каждая трещинка отыскана и заполнена Мастером, его внутренней сутью.
В самом центре сознания Мастера столько воспоминаний о Докторе. Странно, но Доктор не ожидал этого. Они так часто сталкивались на протяжении веков. И, похоже, каждое воспоминание отмечено странной сексуальностью, их юношеская страсть, превратившаяся в отстраненный поединок воль, борьбу добра и зла, но по-прежнему приводящая Мастера в возбуждение. Да и не только Мастера. Доктор, например, вспоминает мощный эротизм, исходивший от клыкастого Мастера, повалившего его на камни и обглоданные кости.
Мастер смеется, долго и громко, и звук разносится эхом в ушах и голове Доктора.
- О, Доктор, мой милый Доктор, как мы определяем друг друга.
Доктор чувствует, как складывается и нарастает физическое удовольствие Мастера, и он инстинктивно соединяет его со своим собственным, как он привык это делать всегда, создавая обратную связь. Они чувствуют растущее наслаждение, в каждом эхом откликается наслаждение другого, как отражение, отражающее отражение, отражающее отражение, бесконечно и всепоглощающе. Мастер чувствует жар врывающегося члена в себе, а Доктор чувствует, как проникает в извивающееся тело. Вздохи и всхлипы - теперь они исходят от них обоих.
И барабаны, бесконечные барабаны, становятся все громче и громче, быстрее и быстрее, но всегда в одном и том же ритме, и это биение их сердец, пульса в их жилах. Это ритм Вселенной, самого времени, и призыв: Давай! Сделай это! Борись, трахайся, охоться, пируй, кричи, люби, смейся, и, прежде всего, живи! Почему Мастер слышит в нем только призыв к войне?
Доктор пытается показать ему, сплетает их еще теснее, чтобы Мастер увидел, но Мастер отстраняется, рычит, направляя их связанное внимание куда-то еще. Видимо, куда угодно еще. Сжалившись, Доктор распахивает образы их общей молодости, позволяет им снова испытать то, кем они оба когда-то были.
И в этих почти невинных воспоминаниях они могут перестать бороться друг с другом, хотя бы на мгновение, и позволить связи укачивать их, когда удовольствие становится почти болезненным.
Мастер двигается над ним - отчаянно, потеряв весь ритм и контроль, задыхаясь, как животное, пальцы левой руки, все еще в перчатке, затягивают галстук на шее Доктора. Но внутри их объединенного сознания именно Доктор ведет их, сплетая вместе струны их мыслей и чувств, все туже и туже, все сильнее и интенсивнее, пока все границы между ними не исчезают, и они превращаются в один пылающий, сокращающийся пульсар в мягком черном пространстве космоса.
- Доктор... - шепот заполняет тишину после взрыва.
Прежде чем потерять сознание, Доктор успевает понять, что барабанная дробь, звучащая намного спокойнее теперь - гораздо больше, чем просто шум, и даже больше, чем зов Вселенной. Каждый импульс становится ступенькой, ведущей в глубины сознания Мастера, так далеко, что он не уверен, что даже Мастер знает об их существовании. Доктор начинает идти туда, но темнота набрасывается на него внезапно, словно грабитель, и он проваливается за горизонт событий во что-то иное.
* * *
Доктор приходит в себя, кашляя и отплевываясь.
Его рот словно забит шерстью... может быть, потому что так и есть. О, черт! Это не хорошо, не так ли? У него возникает чувство, что на него обрушился целый град камней. Садясь, он оглядывается вокруг, морщась от боли в заднице. Никаких признаков Мастера. Потянувшись мысленно, он ощущает другого Повелителя Времени где-то наверху в ТАРДИС. Что ж, они оба все еще живы. Это уже что-то.
Вздыхая, морщась снова - на этот раз от боли в горле - он поворачивается на руках и коленях, чтобы найти свою одежду. Если его довольно смутные воспоминания не лгут, ему потребуется новая рубашка. Его правая рука задевает что-то холодное. Он смотрит вниз и вдруг обнаруживает, что не может дышать.
Это ошейник Мастера.
Это... невозможно. Невозможно! Только его мысленная команда может расстегнуть этот ошейник, и он бы чертовски хорошо запомнил, если бы... О, нет. Их связанные мысли объединились... Мысли Мастера и его были как одно целое. О, насколько же он глуп! Ограниченная технология ошейника не смогла бы различить... и есть, по крайней мере, маленькая, крохотная возможность, что ТАРДИС тоже не сможет!
О, нет. Нет, нет-нет-нет-нет...
Он вваливается с лестницы в комнату управления, все еще пытаясь влезть в брюки, ошейник болтается на его запястье, как слишком большой браслет. Мастер вальяжно сидит в капитанском кресле, безукоризненно одетый, вытянув и скрестив ноги на панели, вертя в затянутых в перчатки руках звуковую отвертку Доктора. Возле кресла стоит небольшой контейнер с отсеченной рукой Доктора.
Все в комнате выглядит подозрительно нормально - кроме Мастера, конечно. Застегнув ширинку, Доктор игнорирует радостную приветственную улыбку, выхватывает обратно свою отвертку и направляется к навигационным приборам.
- Что мы здесь делаем? - спрашивает он тупо, глядя на то, что они сообщают.
- О, ну что ты, Доктор, - говорит Мастер, подтягивает к себе ноги и встает. - Мне действительно нужно объяснять значение системы Кастерборус?
________________________________________________________________
* Дадли Справедливый (Dudley Do-Right) – американский комедийный фильм 1999
@темы: Doctor Who/Torchwood, мастер/доктор, фики
-
-
07.01.2011 в 13:56Не могу вспомнить, чем меня привлекал этот фик. Это было так давно. Надо перечитать.
-
-
07.01.2011 в 20:04этот фик не мог не привлечь) он выдающийся - психологически обоснованный, сюжет интересный, продуманный, персонажи вхарактерные донельзя.
-
-
07.01.2011 в 20:30Возможно.
-
-
30.06.2011 в 21:07-
-
26.08.2012 в 00:18-
-
26.08.2012 в 03:48-
-
27.08.2012 в 08:32